Нас учили другому
Анастасия Шакирова
нас учили другому: прощай, отпускай, не бей
(ну хотя б — не в рожу)
и всегда подставляй — не щёку, но, может, руку —
чтоб подняться, помочь, аккуратно и осторожно.
нас учили такой, понимаешь, штуке:
мир не-од-но-зна-чен, не чёрно-бел.
мы придумывали злодеев — таких, чтоб сложно.
чтобы трудное детство и юность, красивая память, надрыв и боль,
чтоб звучала мелодия — флейта, чуть-чуть гобой,
в общем, великолепие, драма в сто тысяч слов.
мы же книжные дети, мы помним иное зло,
хоть того же седого Кощея с запрятанною иглой,
...
настоящее зло двухмерно, как лист бумаги
или тряпка — но тряпки отлично идут на флаги.
этому будут потом учить в детском садике, в младшей группе,
(Харьков, Буча, Херсон, Бородянка и Мариуполь):
зло — простое, как бешенство, плоское, словно бинт.
это всё записано теми, кто старше нас, их сухими перьями:
если кто-то скажет, что хочет тебя убить —
(денацифицировав, осчастливив насильно и разбомбив) —
верь ему.
Анастасия Шакирова
нас учили другому: прощай, отпускай, не бей
(ну хотя б — не в рожу)
и всегда подставляй — не щёку, но, может, руку —
чтоб подняться, помочь, аккуратно и осторожно.
нас учили такой, понимаешь, штуке:
мир не-од-но-зна-чен, не чёрно-бел.
мы придумывали злодеев — таких, чтоб сложно.
чтобы трудное детство и юность, красивая память, надрыв и боль,
чтоб звучала мелодия — флейта, чуть-чуть гобой,
в общем, великолепие, драма в сто тысяч слов.
мы же книжные дети, мы помним иное зло,
хоть того же седого Кощея с запрятанною иглой,
...
настоящее зло двухмерно, как лист бумаги
или тряпка — но тряпки отлично идут на флаги.
этому будут потом учить в детском садике, в младшей группе,
(Харьков, Буча, Херсон, Бородянка и Мариуполь):
зло — простое, как бешенство, плоское, словно бинт.
это всё записано теми, кто старше нас, их сухими перьями:
если кто-то скажет, что хочет тебя убить —
(денацифицировав, осчастливив насильно и разбомбив) —
верь ему.