Разное

Я стала меньше писать про чаи. А что тут писать, когда уже определилась? Я знаю, какие пуэры люблю. Я знаю, что больше всего сейчас люблю дарджилинги и разнообразные черные чаи без примесей - ассамы, юннани, кимуны и многие другие. Я люблю разнообразные чаи с бергамотом. А на Новый Год в числе чайных сокровищ, подаренных мне подругой, был "Седой граф" с лавандой - вот это было даааа . Я люблю улуны, когда мне их заваривает Лауретин, люблю зеленые чаи в исполнении Мист. А записывать, по сути, нечего - только наводки на конкретные точки сбыта.
Хотя вот недавно брат купил домой чай "Кубок огня" - черный чай с черным и розовым перцем. Вот это сильная вещь, о которой стоит упомянуть .

Мои тюльпаны неожиданно проснулись и стали расти. Беспокоюсь о них: для меня на балконе холодно. Когда они вырастут, они будут двухцветными и пышными. Пока проросло четыре луковицы из пяти, ровно на четыре луковицы больше, чем я ожидала. Мне бы очень-очень хотелось, чтобы они все же зацвели: я неровно дышу к тюльпанам.

Моя новая пиала тонкая и хрупкая, как пустая яичная скорлупка, и по форме напоминает её же. Жаль, расписана она грубовато. Может, куплю себе со временем такую же, но настоящую - из настоящего фарфора и с красивой росписью. Хотя мне бы хватило красивой аккуратной росписи.

Подаренное мне зеркало я поставила так, что я могу в него смотреть, но сама в нем не отражаюсь. Во-первых, я улыбаюсь, вспоминая о вампирах, а во-вторых, в зеркале отражается вышивка Thistle .

Дни стали длинными и одновременно короткими. Вспоминала героиню Стивена Дональдсона, которая жила такой сонной, полуреальной жизнью. Я живу так всего несколько недель и скоро придет пора возвращаться в реальность, но ощущение интересное. Вообще, моя жизнь полна интересных ощущений.

@темы: чай, Лытдыбр

---

Цитата-3

Шекспир "Много шума из ничего":

Беатриче: Хотите пойти со мной, чтобы узнать, в чем дело?
Бенедикт: Я хочу жить в твоем сердце, умереть у тебя на груди и быть погребенным в твоих глазах; а кроме того, хочу пойти с тобой к твоему дядюшке.
Уходят.

@настроение: Они и вообще клевые

@темы: книги, Цитаты

---

Гейман - Лавкрафту

Другие авторы много пишут по Лавкрафту и по большей части у них выходит это куда лучше совсем по-другому, чем у самого Лавкрафта. Это - один из моих любимых рассказов . А кому какие еще нравятся?

Нил Гейман
Особое Шогготское

Бенжамин Ласситер пришел к неизбежному выводу, что женщина, написавшая «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью», книгу, которую он носил за спиной в рюкзаке, ни на одной пешей экскурсии не была и английского побережья, вероятно, не узнает, даже протанцуй оно по ее спальне во главе военного оркестра, громко и радостно распевая «Я английское побережье…» под аккомпанемент казу.
Он следовал ее советам вот уже пять дней, а в награду за труды получил только волдыри на ногах и боль в пояснице. «На всех английских морских курортах имеется десяток пансионов, которые будут только счастливы сдать вам комнату в „несезон“», — звучал один подобный наказ. Перечеркнув его, Бен написал рядом на полях: «На всех английских морских курортах имеется кучка пансионов, чьи владельцы в последний день сентября уехали в Испанию или в Прованс, намертво заколотив за собой двери».
Постепенно к этому прибавилось еще несколько замечаний. Как‑то: «Ни при каких обстоятельствах не повторяйте моей ошибки, не заказывайте ни в одном придорожном кафе яичницу!» и «Что это за блюдо такое „рыба с картофельными очистками“?» и «С точностью до наоборот». Последнее появилось возле абзаца, в котором утверждалось, что обитатели живописных поселков на английском побережье больше всего на свете обрадуются молодому американскому туристу, отправившемуся на пешую экскурсию.
Пять адских дней Бен шел от деревни к деревне, пил сладкий чай и растворимый кофе в столовых и кафе и взирал на каменистые просторы и свинцового цвета море, дрожал в двух толстых свитерах и так и не находил обещанных красот.
Сидя на автобусной остановке, где однажды вечером развернул свой спальный мешок, он начал переводить ключевые описательные термины: «прелестный», решил он, означает «ни то ни се», «живописный» — «неприглядный, но с хорошим видом, если дождь когда‑нибудь перестанет», а «очаровательный» скорее всего — «мы там никогда не были и не знаем никого, кто там бы бывал». Еще он пришел к печальному выводу: чем экзотичнее название деревушки, тем она скучнее.
Вот так на пятый день Бен Ласситер забрел в деревушку Инсмут где‑то к северу от Бутла, которая в его путеводителе не обозначалась ни как «прелестная», ни как «живописная», ни как «очаровательная». В нем не были описаны ни ржавеющий причал, ни горы гниющих на галечном пляже плетеных корзин для ловли омаров.
На приморской набережной имелись три стоящих бок о бок пансиона: «Вид на море», «Mon Repose» и «Шуб Ниггурат», в окне гостиной каждого неоновая вывеска СДАЮТСЯ КОМНАТЫ была выключена, а на входной двери висела табличка ЗАКРЫТО ДО НАЧАЛА СЕЗОНА.
Ни одного открытого кафе на приморской набережной не нашлось. Была только одинокая закусочная (обещавшая всю ту же «рыбу с очистками»), а на ней табличка ЗАКРЫТО.
Бен ждал у двери, когда она откроется, а серый день тем временем поблек и сменился сумерками. Наконец по пологой улице спустилась худенькая женщина с чуть лягушачьим лицом и отперла дверь. Бен спросил, когда закусочная заработает, на что она посмотрела на него недоуменно и сказала:
— Сегодня понедельник, голубчик. По понедельникам мы не работаем.
Потом она вошла в закусочную и заперла за собой дверь, оставив голодного и промерзшего Бена на пороге.
Бен вырос в засушливом городке на севере Техаса: единственная вода там плескалась в бассейнах на заднем дворе, а единственным средством передвижения и путешествий был пикап с кондиционером. Поэтому идея идти пешком вдоль моря по стране, где говорят на какой‑то разновидности английского, показалась ему привлекательной. Родной город Бена был вдвойне сухим: он гордился тем, что запретил алкоголь за тридцать лет до того, как к сухому закону примазалась остальная Америка, и так его и не отменил. Соответственно, о пабах Бен знал лишь, что это греховные места, совсем как бары, только со смешными названиями. Однако автор «Путеводителя пеших экскурсий по английскому побережью» утверждала, что в паб полезно зайти в поисках местного колорита и нужной информации, а также что там всегда следует «поставить на всех» и что в некоторых можно поесть.
Инсмутский паб назывался «Книга мертвых имен», а вывеска над дверью уведомила Бена, что владелец зовется А. Альхазред и имеет лицензию на торговлю спиртными напитками. Бен спросил себя, уж не подают ли здесь блюда индийской кухни, которую он попробовал по прибытии в Бутл и которая ему даже понравилась. Но вскоре застыл перед табличками, одна из которых отсылала его в «Салон», а другая в «Публичный бар», и спросил себя, не окажутся ли английские публичные бары, как и их публичные школы, закрытыми и частными. Наконец, потому что название напомнило ему встречающиеся в вестернах заведения, он направился в «Салон».
В оказавшемся баром‑рестораном «Салоне» было почти пусто. Тут пахло разлитым еще в прошлом году пивом и позавчерашним дымом. На стойку опиралась полная крашеная блондинка. В уголке сидели два джентльмена в длинных серых дождевиках и шарфах. Джентльмены играли в домино и прихлебывали из ребристых стеклянных кружек темно‑коричневый, подернутый пеной и похожий на пиво напиток.
Бен подошел к стойке.
— У вас можно поесть?
Задумчиво почесав нос, барменша неохотно призналась, что, наверное, может приготовить ему пахарский.
Бен понятия не имел, что бы это значило, и в сотый раз пожалел, что в «Путеводителе пеших экскурсий по английскому побережью» нет англо‑американского разговорника.
— Это едят? — спросил он. Она кивнула.
— Ладно. Сделайте мне один.
— Пить что‑нибудь будете?
— «Коку», пожалуйста.
— У нас «коки» нет.
— Тогда «пепси».
— И «пепси» нет.
— А что же у вас есть? «Спрайт»? «Севен‑ап»? «Херши»? Взгляд барменши стал еще более пустым.
— Кажется, у нас есть в подсобке пара бутылок вишнада.
— Сойдет.
— Пять фунтов двадцать пенсов. Пахарский я вам принесу, когда будет готов.
Сидя за небольшим, слегка липким деревянным столиком и прихлебывая что‑то газированное, которое и на вид, и на вкус было ярко, химически красным, Бен решил, что «пахарский» это скорее всего какой‑то стейк. Он и сам понимал, что к этой догадке его подтолкнула попытка принять желаемое за действительное: перед голодным взором представал сельский, возможно даже буколический пахарь, ведущий своих жирных быков по свежевспаханному полю на закате. Да и вообще Бен уже был готов с полным хладнокровием и лишь небольшой помощью ближних умять целого быка.
— Ну вот и готово. Ваш пахарский, — сказала барменша, ставя перед ним тарелку.
«Пахарский», оказавшийся прямоугольным бруском острого сыра, листом салата, помидором‑маломерком с отпечатком чьего‑то большого пальца, горкой чего‑то мокрого и бурого, по вкусу напоминавшего кислый джем, и маленькой черствой булочкой, стал для Бена горьким разочарованием и навел на мысль, что англичане относятся к еде как к своего рода наказанию. Жуя сыр и салатный лист, он проклинал всех и каждого пахаря в Англии за то, что им вздумалось обедать такими помоями.
Сидевшие в уголке джентльмены в серых дождевиках закончили партию и, прихватив с собой кружки, подсели к Бену.
— Что пьете? — с любопытством спросил один.
— Это называется вишнад, — объяснил он. — По вкусу, происходит с химзавода.
— Забавно, что вы так говорите, — сказал тот, что был пониже ростом, и повторил: — Забавно, что вы так говорите. У меня был друг, который работал на химзаводе, и он никогда, никогда не пил вишнад.
Он театрально умолк, потом отхлебнул своего бурого напитка. Бен подождал, когда он продолжит, но тот как будто сказал все, что хотел. Разговор замер.
Не желая показаться невежливым, Бен в свою очередь спросил:
— А что вы, парни, пьете?
Второй незнакомец, тот, что был ростом повыше и выглядел похоронно‑мрачным, повеселел:
— Ба, да вы чрезвычайно добры. Мне, пожалуйста, пинту «Особого шогготского».
— И мне того же, — сказал его друг. — Я не прочь прикончить шоггота. Ха, готов поклясться! Из этого получился бы отличный рекламный слоган. «Я не прочь прикончить шоггота!» Надо бы им написать и его предложить. Уверен, они очень порадуются, что я его предложу.
Бен отправился к барменше, намереваясь попросить две пинты «Особого шогготского» и стакан воды, вот только она уже налила три пинты темного пива. «Что ж, — подумал он, — была не была, хуже вишнада уже ничего быть не может». Он отпил. Такой вкус, как у этой жидкости, рекламодатели, наверное, окрестили бы «полнотелым», но, если бы на них нажали, вероятно, сами бы признались, что означенное тело принадлежало козлу.
Заплатив барменше, он пролавировал меж столов к своим новым знакомым.
— Итак. Каким ветром вас занесло в Инсмут? — спросил тот, что был повыше. — Полагаю, вы из наших американских кузенов? Приехали посмотреть самые знаменитые английские городки.
— В Америке тоже есть один, названный в честь этого, знаете ли, — сказал «поменьший».
— В Штатах есть Инсмут? — переспросил Бен.
— Еще бы! — отозвался тот, что поменьше. — Он то и дело о нем писал. Тот, чье имя мы не произносим.
— Прошу прощения? — не понял Бен. «Поменьший» оглянулся через плечо, а потом — очень громко — прошипел:
— Г. Ф. Лавкрафт!
— Я же говорил тебе не упоминать его имя, — сказал его товарищ и отпил темного пива. — Г. Ф. Лавкрафт. Г. Ф. чертов Лавкрафт! Г. клятый Ф. клятый Лав клятый крафт. — Он остановился перевести дух, потом продолжил: — Да что он‑то знал? А? Скажите на милость, что он, черт побери, вообще знал!
Бен осторожно пригубил пива. Имя казалось смутно знакомым; он как будто видел его, когда копался в груде старомодных виниловых пластинок у отца в гараже.
— Разве это не рок‑группа?
— Я не про какую‑то там рок‑группу говорил. Я про писателя говорил.
Бен пожал плечами.
— Никогда о таком не слышал, — признался он. — Правду сказать, я читаю только вестерны. И технические пособия.
«Поменьший» толкнул товарища локтем в бок.
— Ну вот, Уилф. Слышал? Он про него никогда не слышал.
— Ну. Вреда тут никакого. Я‑то ведь читал когда‑то Зей‑на Грея, — сказал высокий.
— М‑да. Вот тут гордиться нечем. Этот тип… как, ты сказал тебя, зовут?
— Бен. Бен Ласситер. А вы…
Тот, что поменьше, улыбнулся. Бену подумалось, что он ужасно похож на лягушку.
— Я Сет. А моего друга звать Уилф.
— Очень приятно. — Бен пожал протянутую руку.
— Правду сказать, — продолжал «поменьший», — я с тобой согласен.
— Согласны? — озадаченно переспросил Бен.
Человечек кивнул.
— Ну да. Г. Ф. Лавкрафт. Не понимаю, из‑за чего такой сыр‑бор. Он и писать‑то, мать его, не умел. — С шумом втянув в себя темное пиво, он длинным и подвижным языком облизнул с губ пену. — Взять хотя бы слова, которые он употребляет. «Таимничий». Ты знаешь, что значит «таимничий»?
Бен покачал головой. Похоже, он рассуждает за пивом о литературе с двумя незнакомцами в английском пабе. На мгновение он даже спросил себя, не стал ли вдруг мир с ног на голову, когда он на минутку отвернулся. Чем меньше пива оставалось в кружке, тем менее гадким оно казалось, к тому же понемногу смывало надоедливое послевкусие вишнада.
— «Таимничий» означает странный. Своеобычный. Сверхъестественный, черт бы его побрал. Вот что это значит. Я проверял. В словаре. А «второчетвертный»?
Бен снова покачал головой.
— «Второчетвертный» означает, что луна была почти полной. А как насчет выраженьица, которым он нас всегда называет, а? Ну… что‑то там. Начинается на «а». На языке вертится…
— Астильбии? — предложил Уилф.
— Не‑а. Такая штука. Ну сам знаешь… Амфибии. Вот оно. Означает «похожие на лягушек».
— Подожди‑ка, — прервал его Уилф. — Я думал, это ну… вроде… разновидность верблюда.
Сет решительно затряс головой.
— Определенно лягушки. Никаких верблюдов. Лягушки. Уилф шумно хлебнул своего шогготского. Бен осторожно и без удовольствия попивал свое.
— Ну и? — спросил он.
— У них два горба, — вмешался тот, что был повыше, Уилф.
— У лягушек? — спросил Бен.
— Да нет. У амфибий. Тогда как у среднего дромадера только один. Это для долгой дороги через пустыню. Вот что они едят.
— Лягушки? — спросил Бен.
— Верблюжьи горбы. — Уилф пригвоздил Бена взглядом одного выпученного глаза. — Ты меня слушай, дружок‑корешок. После того, как проведешь в какой‑нибудь девственной, богом забытой пустыне три‑четыре недели, тарелка жареного верблюжьего горба покажется тебе ух какой привлекательной.
Сет поглядел на него пренебрежительно.
— Ты сам никогда верблюжьего горба не пробовал.
— Но мог бы, — возразил Уилф.
— Да, но не пробовал. И в пустыне ты никогда не бывал.
— Ну, скажем, просто предположим, если бы я отправился в паломничество к гробнице Нъярлатхотепа…
— Черного царя древних, который придет в ночи с востока, но никто его не узнает? Ты о нем говоришь?
— О ком же еще?
— Просто проверяю.
— Глупый вопрос, на мой взгляд.
— Ты мог бы говорить о ком‑то другом, о каком‑нибудь тезке, например.
— Это что, самое распространенное имечко, да? Нъярлатхотеп. Что, скажешь, таких может быть двое, а? «Здравствуйте, меня зовут Нъярлатхотеп. Какое совпадение, что я вас тут встретил! Как забавно, что нас двое!» Нет, что‑то я сомневаюсь. Ну вот, бреду я по девственной пустыне и думаю про себя, что прикончил бы верблюжий горб…
— Но ты же не брел, правда? Ты никогда дальше Инсмутской гавани не бывал.
— Ну… да…
— Вот видишь. — Сет победно поглядел на Бена, потом подался вперед и прошептал ему на ухо: — Боюсь, с ним такое бывает, когда он выпьет лишку.
— Я все слышал, — сказал Уилф.
— Хорошо, — отозвался Сет. — Так вот. Г. Ф. Лавкрафт. Пишет какую‑нибудь чертову фразочку. Гм… «Второчетвертная луна низко висела над таимничными и амфибными обитателями сквамозного Данвича». Что это значит, а? Я тебя спрашиваю, что это значит?!!! Я скажу, что он, мать его за ногу, хочет сказать. Всего лишь, черт бы его побрал, что луна была почти полная и что все, кто живил в Данвиче, были треклятыми особенными лягушками.
— А как насчет того другого? — спросил Уилф.
— Чего?
— «Сквамозный». Это, по‑твоему, что? Сет пожал плечами.
— Понятия не имею, — признался он. — Но он часто это словечко вворачивает.
Снова возникла пауза.
— Я студент, — сказал Бен. — Учусь на металлурга. — Каким‑то образом ему удалось допить до конца свою первую пинту «Особого шогготского», которая, как он к немалому, но приятному удивлению обнаружил, была его первым знакомством с алкоголем. — А чем вы, парни, занимаетесь?
— Мы, — серьезно сказал Уилф, — приспешники.
— Великого Ктулху, — с гордостью добавил Сет.
— Да? — сказал Бен. — И что же это подразумевает?
— Моя очередь, — сказал Уилф. — Минутку. — Сходив к барменше, Уилф вернулся еще с тремя пинтами. — Ну, — сказал он, — подразумевает это, формально говоря, в данный момент не так многое. Строго говоря, приспешничанье утомительной службой в горячую пору не назовешь. А все, конечно, потому, что он спит. Ну не совсем спит. Или, если хочешь поточнее, мертв.
— «В своей обители в Затонувшем Р'лайэ мертвый Ктулху видит сны», — вмешался Сет. — Или, как сказал поэт: «Не мертво то, что вечно дремлет…»
— «Но за Странные Вечности Эоны…» — тянул свое нараспев Уилф.
— … а под «странными» он подразумевает «особые», черт бы их побрал…
— Вот именно. Мы тут говорим совсем не о нормальных Зонах.
— «Но за Странные Эоны даже Смерть может умереть». Бен был несколько удивлен, поймав себя на том, что пьет вторую полнотелую пинту «Особого шогготского». На второй пинте вкус вонючего козла почему‑то показался менее отвратительным. Еще он с радостью заметил, что ему уже не хочется есть, что истертые ноги перестали болеть и что его собеседники очаровательные умные люди. Правда, он все путается, кто из них Сет, а кто Уилф. Ему не хватало опыта в потреблении алкоголя, чтобы понять, что это один из симптомов второй пинты «Особого шогготского».
— Поэтому с'час, — сказал Сет или, возможно, Уилф, — дела у нас идут ни шатко ни валко. В основном ожидаем.
— И молимся, — сказал Уилф, если это был не Сет.
— И молимся. Но довольно скоро все изменится.
— Да? — переспросил Бен. — И как же?
— Понимаешь, — доверительно сообщил тот, что повыше, — в любой день Великий Ктулху (в настоящий момент временно покойный), то есть наш босс, проснется в своем морском, так сказать, жилище.
— А тогда, — сказал тот, что был поменьше ростом, — он потянется, зевнет, оденется…
— Вероятно, сходит в туалет, я бы ничуть не удивился.
— Может, газеты почитает.
— … и покончив со всем этим, выйдет из океанских глубин и поглотит весь мир без остатка.
Бен счел это невероятно смешным.
— Как «пахарский», — сказал он.
— Вот именно! В точку! Отлично сказано, молодой американский джентльмен! Великий Ктулху сожрет мир, как пахарский, и на тарелке оставит только плевок брэнстонских пикулей.
— Вот эту бурую кучку? — спросил Бен.
Новые знакомые заверили его, что именно ее, и он сходил к стойке еще за тремя кружками «Особого шогготского».
Из последовавшего затем разговора он мало что помнил. Например, что допил свою пинту, и новые знакомые пригласили его на экскурсию по городку, где показывали различные достопримечательности. «Вот тут мы берем в прокат видеокассеты, а то большое здание — Безымянный Храм Запретных Богов, по воскресеньям у нас там благотворительные ярмарки в крипте…»
А Бен разъяснил им свою теорию относительно путеводителя и сказал (весьма эмоционально), что Инсмут одновременно и «живописный», и «прелестный». Еще он им поведал, что они лучшие друзья, какие у него когда‑либо были, и что Инсмут «очаровательный».
Луна была почти полная, и в ее бледном свете оба его новых друга на удивление походили на гигантских лягушек. Или, возможно, на верблюдов.
Троица прошла до конца ржавого причала, и Сет и/или Уилф показали ему видимые в лунном свете под водой руины Затонувшего Р'лайэ. Тут Бена охватило то, что он настойчиво объяснял внезапным и непредвиденным приступом морской болезни, и его отчаянно и нескончаемо вырвало через металлические перила в черное море…
После этого все стало немного странно — или особо.

Бен Ласситер проснулся на холодном склоне холма с тупым уханьем боли в голове и гадким привкусом во рту. Он лежал головой на рюкзаке. По обе стороны от него простирались каменистые солончаки и никаких признаков дороги, никаких признаков городка или деревушки, будь то живописной, прелестной, очаровательной или даже колоритной.
Спотыкаясь, он почти час хромал до ближайшего шоссе, по которому побрел, пока не вышел к бензоколонке.
Там ему сказали, что в этих краях никакой деревушки под названием Инсмут нет. И про паб под названием «Некропомикон» тоже никто не слышал. Бен поведал про двух мужчин по имени Уилф и Сет и про их друга, которого зовут Странный Иэн, который крепко спит, — если, конечно, не мертв, — где‑то на морском дне. А в ответ ему объяснили, что не слишком жалуют американских хиппи, которые бродят по берегу и принимают наркотики, и что он, вероятно, почувствует себя лучше после чашки крепкого чая и сандвича с тунцом и маринованными огурцами, но если он твердо вознамерился бродить по берегу и принимать наркотики, молодой Эрни, который работает в вечернюю смену, с радостью продаст ему мешочек доморощенного канабиса, пусть только приходит за ним после ленча.
Достав свой «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью», Бен попытался найти в нем Инсмут, чтобы доказать, что ему все не приснилось, но не смог отыскать страницу, на которой был описан город, — если она вообще там была. Впрочем, одна страница в путеводителе была выдрана, да так, что порвалась еще одна с другого конца книги.
Поморгав, Бен вызвал по телефону такси, которое доставило его на вокзал в Бутле, где он сел в поезд, который привез его в Манчестер, где он сел на самолет, который доставил его в Чикаго, где он сел в другой самолет и полетел в Даллас, где сел на еще один самолет, отправлявшийся на север, а там взял напрокат машину и поехал домой.
Мысль о том, что до моря больше шестисот миль, показалась ему весьма утешительной, но в последующие годы он все же перебрался в Небраску, чтобы еще больше увеличить это расстояние: было кое‑что, что он увидел, или думал, что увидел, под старым причалом той ночью, чего ему так и не удалось изгнать из памяти. Да и серые дождевики скрывали тела, не предназначенные для человеческих глаз. Сквамозные. Ему не было нужды проверять это слово в словаре. Он и так знал. Тела были чешуйчатые.
Через несколько недель после возвращения домой Бен послал «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью» со своими пометками в издательство для передачи автору, приложив к нему пространное письмо с рядом полезных советов к последующим переизданиям. Еще он просил автора прислать ему копию той страницы, которая была вырвана из его экземпляра, — просто для собственного успокоения. Но втайне испытывал облегчение, когда дни превращались в месяцы, месяцы в годы, а затем в десятилетия, а она все не отвечала.

@темы: книги

---

Цитаты-2

Мне сегодня читали Борхеса. Сейчас, листая обнаруженную дома книгу, запишу для себя названия рассказов и приведу одну цитату.
Итак, мне читали "Книгу песка", "Евангелие от Марка", "Три версии предательства Иуды", "Четыре цикла" и "Рагнарёк". Последний понравился больше всего, неожиданно и щекочуще, хотя все-таки мне кажется, что я уловила только ощущения, не значения.

Образы наших снов (пишет Колридж) воспроизводят ощущения, а не вызывают их, как принято думать; мы не потому испытываем ужас, что нас душит сфинкс, - мы воображаем сфинкса, чтобы объяснить себе свой ужас.

(про сны, лиричное)

Я острее всего помню ощущения из сна; помню один волшебный сон, который я видела лет десять назад. Я помню, что была принцессой (правда, моим королевством был мой дом и соседние тротуары), помню, что было сложное время для тех, за кого я отвечала. Я помню, что расплакалась, и человек, которого я в этом сне любила (кажется, безответно), нежно обнял меня, утешая. Я помню эти два чувства - любовь и защищенность, в сумме дававшие счастье, - до сих пор.
Интересно, чувства к кому эти сны воспроизводили.

Теперь вот думаю, читать ли Борхеса дальше. С одной стороны, он мне понравился. С другой стороны, слушать его мне понравилось еще больше .

@темы: книги, Сны и прочие истории, Сны, Цитаты

---

Цитаты-1

- Я пощажу вас, - произнес герцог голосом, в котором звучало сверхчеловеческое снисхождение. - Я отклоняю вашу просьбу. Дай я вам хоть малейшим намеком понять, какое бремя ужаса я должен нести один, вы бы упали мне в ноги, с воплями умоляя меня не открывать остального. Я вас избавлю от этого. Вы не прочтете и первой буквы из той надписи, что начертана на алтаре Неведомого Бога.
- Я знаю этого Неведомого Бога, - сказал маленький священник со спокойным величием уверенности, твердой, как гранитная скала. - Мне известно его имя: Сатана. Истинный Бог был рожден во плоти и жил среди нас. И я говорю вам: где бы вы не увидели людей, коими правит тайна, в этой тайне заключено зло. Если дьявол внушает, что нечто слишком ужасно для глаз, - взгляните. Если он говорит, что нечто слишком страшно для слуха, - выслушайте. И если вам померещится, что некая истина невыносима, - вынесите её.

Гилберт Кийт Честертон "Лиловый парик"

Каждый раз, когда я читаю Лавкрафта и его "тайны, слишком ужасные для человеческого разума", я вспоминаю отца Брауна .

@темы: книги, Цитаты

---

Некоторые вещи не меняются

Пишет realdiary:

Альбер Камю

август 1937

Всякий раз, как я слышу или читаю речи наших политиков, я с ужасом обнаруживаю, что в них нет ни единого человеческого слова. Вечно одни и те же фразы, повторяющие одну и ту же ложь. И если люди к этому привыкают, если народ еще не растерзал марионеток, это, по моему убеждению, доказывает только одно: люди ни в грош не ставят свое правительство и превращают в игру — да-да, именно в игру — немалую часть своей жизни и своих так называемых жизненных интересов.

@темы: Цитаты

---

Адресное

Айна, вылезла бы ты на днях в аську ! Я хочу с тобой о Лавкрафте поговорить, про тот рассказ с крысами, а мысли все стираются и стираются .

---

Возвращение мушкетеров

Сходила на "Возвращение мушкетеров". Я знала, что это будет фигня, но масштабов просто не представляла. Помните французский фильм, где миледи была невиновна, а Ришелье крал казну и пытался сбежать к Бэкингему? Так вот, нынешний фильм был хуже.
Я до сих пор в шоке... я еще не видела на большом экране столь отстойного фильма... молчу про историческую достоверность или про сюжет, но настолько плохой актерской игры я не видела даже в русских сериалах.

@темы: это был не день Бэкхема, кино, йад, Т_Т

---

По мотивам сегодняшнего вечера

"Ты мне друг, дракон и аудикнига" .
Прослушала за вечер "Бубен верхнего мира" Пелевина и "Баскетболиста" Дяченок. Здорово, голосом книги воспринимаются совершенно иначе, чем воспринимались бы текстом.

А у меня голос слабый, меньше трети повести Лавкрафта смогла прочесть . Зато, кажется, читать получается лучше.

@темы: книги, Лытдыбр

---

Забавное совпадение

Обложка книжки про Лавкрафта и иллюстрация Люм к моему фанфику про Лавкрафта (СМ/ТК). Гы-гы

@музыка: Елена Фролова - Я беру кривоногое лето-коня

@темы: :-D, СМ/ТК

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Флешмоб от Мореяшмы

Напишите десять фактов о вашей жизни на заданное слово (желающим могу задать слово).
Мне досталось чудное слово "звезды".

1. В детстве, под воздействием научной фантастики (особенно Ефремова и Саймака), я хотела путешествовать от звезды к звезде, вечно.
2. Из-за этого же интереса я читала много книг про типы звезд, про возможное наличие жизни на планетах и прочее. Школьный учебник астрономии прочла в первую очередь, но, по закону подлости, астрономию как предмет у нас сократили.
3. Мне интересны звезды, но не созвездия. На звездном небе я могу найти только ковш Большой Медведицы, да и то не всегда.
4. Люблю смотреть на звезды. Впрочем, кто не любит.
5. Мне очень нравилось, как Нефрит в Сейлор Мун произносил фразу "Звезды знают всё". И то, что она, похоже, была ритуальной.
6. После наших с Люм разговорах о Нефрите и его отношениях со звездами я начала смотреть на Нефрита по-новому.
7. У меня в голове живет картинка, которую Люм обещает мне нарисовать уже года два: Нефрит в полный рост на фоне звездного неба, и от каждой звезды к нему тянется тоненькая ниточка. Может, жизненной силы, а может, кукловодская.
8. Звездная романтика по-прежнему меня волнует.
9. А слово звезды в смысле celebrity - раздражает.
10. Я иногда задумываюсь, почему звезды рисуют именно так .

@темы: флешмобчеги

---

Фанфик по Хеталии

На днях выложила на сообществе  Hetalia свой фанфик про Жанну д'Арк. Здесь выложу другую версию (спасибо тем, кто помог выбрать мне основную!), чтобы было

Я - только лилия на орифламме
Франция, Англия, Жанна

- Ты проиграл, - сообщил Артур, пряча за спину длинный лук.
Франциск лежал на земле, безнадежно придавленный к ней своими разукрашенными золотом доспехами, и смотрел в небо - синее-синее, как его герб. Одуряюще сильно пахло лилиями - падая, Франциск раздавил несколько.
Англия перечислял свои условия и оглядывал сад с восхищением, которое, не будь Англия так хорошо воспитан, можно было бы назвать хозяйским. Франция не слушал его, только силился подняться, но рыцарские доспехи были слишком тяжелыми. Недаром Артур их снял.
- Позволь мне помочь тебе, - пылкий шепот коснулся его ушей.
- Нет, - Франциск, превозмогая боль, повернулся и кончиками пальцев погладил лепестки белоснежной линии. - Ты... ты так красиво цветешь, а я потерял слишком много вас.
- Возьми, - настаивала лилия.
Франциск молчал. Длинные волосы скрывали его лицо.
- Что скажешь, Франция? Все честно - после смерти твоего командира будет править мой, - Артур наклонился к нему. - Ты согласен?
Согласен? Да разве можно на такое согласиться? Разъяренный шепот лилии вторит его мыслям. Согласиться?
Пальцы сжимаются на мясистом стебле, у самой земли, и с хрустом ломают цветок.
Лилия в его руках превращается в меч.

P.S. Исторический обоснуй и другая версия - здесь.
P.P.S. Еще я выкладывала там перевод, про Германию и Италию

@темы: Фанфики

---

Вечер шведской кухни

Сегодня я приготовила тефтели, сварила к ним брусничный соус, потушила красную капусту с яблоками (Rodkal) и сварила глогг (красное вино, коньяк, ваниль, миндаль, изюм, специи). Хочу передать Темной Стороне: ваши печеньки не котируются .

Дождусь подружку и пойду кушать *_*

@настроение: Голодное

@темы: еда

---

Самонаблюдение

У меня куда-то делась вся красота. Смотрю в зеркало и ничего не вижу, ни красоты, ни уродства. Пусто.
Круги под глазами стали глубже, а в самих глазах - никакого выражения. Я похожа на статую - впрочем, это, на мой вкус, как раз красиво.
Ушла в себя, вернусь нескоро. Извиняюсь и заранее предупреждаю о задержках с ответами на у-мылы, комменты, аську.

@темы: сводка

---

Муа-ха-ха!

Я вас всех насквозь вижу! Ну... 37%

УДОСТОВЕРЕНИЕ ЭКСТРАСЕНСА:

Сим удостоверением подтверждаем что Ridgerr имеет следующий уровень экстрасенсорных способностей: Cчет: 6681 (37% способностей) У вас несомненно есть предрасположенность к подобного рода вещам, для овладения навыками экстрасенсорного восприятия вам достаточно просто прислушаться к себе и научиться пользоваться уже имеющимися у вас способностями.

Показать мою позицию в рейтинге TOP100 экстрасенсов! Пройти тест на экстрасенса

@темы: флешмобчеги

---

Реал

Проводила любимую подругу на пмж в Прагу. Как-то грустно. Но надеюсь, что она с Прагой будет жить долго и счастливо.
На улице - похожий на подушку и одеяло одновременно туман. Зашла в дом подружки забрать свои вещи, там пока нету ощущения, что она улетела. Взяла почитать книжку Вудхауса.
Не буду эту запись в жж переносить, пойду лучше чаи, оставшиеся в наследство, разбирать.

@настроение: туманное

---

Поток сознания

Я сейчас подумала: как замечательно, что у меня была моя новогодняя поездка. Я рада каждому дню, каждому дому и каждому перемещению, что у меня были.

А я еще я подумала, что пора спать. Я уже два с половиной часа про это думаю -____-

---

Невидимая кошка

По пути к Кей домой я очень вымоталась; мне тогда казалось, вообще под ноль. Стремительное перемещение из одного дома в другой, смена часовых поясов всегда способствуют искажению реальности, а тут еще и усталость.
Мы приехали, я почистила зубы и вышла из ванной и мне впервые показалось, что в этом доме есть кошка. То ли кошачьи шаги, то ли неуловимое касание мягкой шерсти к ногам - некоторые кошки, знаете ли, умеют очень быстро проскальзывать, особенно мимо посторонних. "Невидимая кошка", - подумала я и улыбнулась. Любая кошка - это очень хорошо, даже когда её не видно (видимой кошки у Кей точно нету).
Потом я выключила свет, легла в кровать и минут через пять ощутила легкое-легкое колебание кровати, знакомое всем кошатникам. Ну знаете, когда кошка на кровать запрыгивает. Я стала придумывать историю про невидимую кошку и это были самые приятные мысли за ночь, потому что у меня есть плохая привычка перебирать все неприятные моменты последних дней, все неудачно подобранные слова и небезупречные поступки и упущенные возможности. К сожалению, усталость многократно ухудшила дело: я так себя погрызла, что любая моль бы позавидовала (будь я шубой). Кстати, я именно поэтому не люблю спать при наличии нервного напряжения или плохого самочувствия: получается полная фигня.
К следующей ночи я уже отдохнула, и невидимая кошка спать ко мне не приходила. Но мне нравится мысль, что невидимая кошка по-прежнему там. Ходит, умывается, дрыхнет. Кошка - это очень хорошо. А что невидимая - это от независимости. Высшая степень .

@музыка: Josh Groban - In her eyes

@темы: Позитив

---

Готовила сегодня тирамису и спагетти с коньячным соусом (что-то вроде этого). Обоими блюдами довольна, и их все сожрали Т_Т.

За тирамису спасибо Мист. Без нашего совместного новосибирского опыта я бы никогда не решилась готовить это блюдо по столь пугающему рецепту. А оказывается, все очень просто, что я и запишу своими словами.

Читать рецепт

Для тирамису нужна основа (печенье "савойярди") и десертная, кремово-сливочная часть. Основу можно купить, можно испечь.

Основа.
4 яйца, 7/8 стакана муки, 1/2 чайной ложки разрыхлителя, 2/3 стакана сахара.
Разделяем желтки и белки. Белки взбиваем в плотную пену, потом добавляем 2 столовых ложки сахара и еще раз взбиваем. Переходим к желткам - их добела взбиваем с оставшимся сахаром.
Дальше авторы рецепта советуют перейти на ручное смешивание, без миксера.
К желткам аккуратно добавляем половину белков, потом - смешанную с разрыхлителем муку. Тщательно перемешиваем и добавляем вторую половину белков. И снова тщательно и нежно перемешиваем.
В очень, очень хорошо прогретую духовку (рекомендуется включить её перед началом приготовления теста; температура - 205 градусов) ставите тесто (желательно поместить его тонким слоем) на 8 минут.
У меня за 8 минут не пропеклось, пеклось 13, так что все проверяйте, пропеклось оно или как. Зубочисткой.

Подготовка основы.
Чашка кофе
Рвете получившийся бисквит на полоски и выкладываете ими дно формы с высокими стенками. Варите эспрессо (или просто кофе, но процеживаете его очень тщательно - с ситечком и марлей, не то на зубах будет слегка похрустывать). Аккуратно, чайной ложечкой поливаете бисквит кофе: так, чтобы пропитался, но не расползся. Лучше не переборщить .

Тирамису.
3 яйца, 100 грамм сахара (лучше коричневый. но в общем-то совершенно не обязательно), ванилин или ванильный сахар, рюмка коньяка или ликера (количество - по вкусу), 200 грамм маскарпоне (или аналогов).
Разделяем желтки и белки (да-да, опять). Белки - с постепенным добавлением половины сахара, в желтки - сразу же, взбиваем по три минуты (хотя белки я взбивала дольше, чтобы они совсем нежидкими были).
В желтки добавляем маскарпоне, перемешиваем, добавляем коньяк, тщательно перемешиваем. И наконец нежно и аккуратно соединяем белки с желтками и так же нежно и аккуратно перемешиваем.
Получившуюся массу выкладываем на бисквит, украшаем по желанию. Какао, горячий шоколад, крошки от бисквита - на ваш вкус.
Емкость ставим в холодильник на шесть часов.

Про аналоги маскарпоне.
В интернете есть масса вариантов, только поищите. Во-первых, творожный сыр типа Альметте или Buko (Arla). Хохланд или Раму Бонжур не советую. Во-вторых, можно взять хороший жирный творог с минимумом кислого привкуса и хорошенько взбить его в блендере с небольшим количеством сливок. Только не переборщите со сливками как я - не то получится жидковато (но все равно вкусно ). Основные требования - консистенция (а-ля сочный творог или намазка на хлеб) и вкус (нейтрально-молочный, приятный, не сладкий и не соленый)

Хочу предупредить, что получается довольно-таки много. Я бы даже сказала - дофига. В прошлый раз на шестерых человек хватило, в этот раз - на четверых, но на некоторых - по два-три раза .

@темы: рецепты